Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов

очень простой причине. Ричард Львиное Сердце не имел физической возможности отдать султану всех пленников, так как часть их была увезена Филиппом Августом в Тир. Конечно, король Англии заранее послал за ними – 5 августа к Коррадо дельи Алерамичи отправилась целая делегация во главе с Хьюбертом Уолтером епископом Солсберийским, нормандским рыцарем Пьером де Преу и Робером II графом де Дрё, двоюродным братом короля Франции. Добравшись до Тира, они обнаружили, что Филипп Август уже отбыл в Европу, а Коррадо вовсе не жаждал подчиняться требованию о выдаче пленников. Он логично заявлял, что не от Ричарда их получил и не обязан поэтому Ричарду возвращать. Впрочем, владыка Тира соглашался обменять пленников, но только на половину Святого Креста.

Разгневанный Ричард Львиное Сердце отрядил второе посольство во главе с самим Югом III герцогом Бургундским, которого сопровождали Роберт де Куинси и Дрё д’Амьен сеньор де Виньякур. С ними король передал грозное предупреждение – в случае дальнейшего неповиновения он лично явится в Тир и силой отберет у Коррадо все его владения. Сила угрозы была оценена по достоинству, и строптивец счел за благо подчиниться, не доводя дела до открытого противостояния. Герцог Бургундский доставил пленников в Акру 12 августа, но это никак не повлияло на патовую ситуацию. Ни одна из сторон не доверяла другой, и поэтому все требовали для себе гарантий, в то же время сами давать их отказывались.

Безуспешные переговоры Ричарда с Салах ад-Дином тянулись уже вторую неделю. И чем дольше они продолжались, тем больше крестоносцы подозревали, что султан просто-напросто морочит им головы, намеренно прибегая к тактике проволочек. В этих предположениях был свой резон: удерживая Ричарда в Акре, султан не давал ему приблизиться к цели крестового похода – Иерусалиму. С самого начала августа суда крестоносцев стояли у причалов в полной готовности отплыть на юг, загруженные осадными орудиями, оружием и провизией. Но время шло, а команды отчалить все не поступало.

Напряжение в христианской армии нарастало, порождая самые невероятные толки. Брожение умов достигло апогея 19 августа, когда по лагерю распространилась ужасная весть (позже оказавшаяся ложным слухом): Салах ад-Дин приказал казнить всех пленников. На следующий день Ричард Львиное Сердце приказал вывести на середину равнины под стены Акры захваченных в городе мусульман, закованных в цепи. Он приказал пощадить знать и отпустить людей незначительных – слуг, бедняков и курдов. Остальные были хладнокровно зарублены мечами или заколоты копьями на глазах воинов Салах ад-Дина. Вот как описывал тот страшный день его очевидец Баха ад-Дин бин Шаддад:

Около четырех часов пополудни во вторник, 27 числа раджаба [20 августа. – В.У.], он [Ричард. – В.У.] выехал со всей армией франков – пехотой, кавалерией и туркополами (то есть легкими конниками) – и дошел до источников у подножия холма Аль-Айядия, куда он загодя отправил свои шатры. Как только франки достигли середины равнины между этим холмом и холмом Кисан, занятым авангардом султана, они вывели пленных мусульман числом более трех тысяч, связанных вместе веревками, которым Аллах предопределил в тот день мученическую кончину[205].

Не выдержав страшного зрелища, мусульманские воины бросились в атаку, и закипело сражение, которое продолжалось до наступления ночи. По приказу султана христианские пленники также были казнены.

Вполне вероятно, что Салах ад-Дин с самого начала не собирался выполнять договор, к выполнению которого он был принужден вопреки своей воле. Однако поступок Ричарда совершенно точно стал для него неожиданностью, ибо сознательно рисковать жизнями полутора тысяч единоверцев султан бы не осмелился. Горе Салах ад-Дина было неприкрытым, и он не пытался даже скрыть свои чувства от приближенных.

В свою очередь, король Англии ничего сколь-либо предосудительного в своих действиях не видел. В письме к Гарнье де Рошфору аббату Клервоскому, написанному непосредственно в день резни 20 августа 1191 года, он совершенно будничным тоном объяснял, что отреагировал таким образом на преднамеренный срыв достигнутых с мусульманами соглашений:

Среди других и мы для служения Богу живому, приняв крест для защиты места смерти Его, освященного кровью драгоценной Его, которое доселе врагами Креста Христова бесчестилось и осквернялось, взяли на себя бремя столь великого и столь святого труда. Вскоре после прибытия владыки короля Франков под Акру, прибыли туда также и мы, ведомые благосклонностью Господней. Спустя недолгое время город Акра сдался владыке королю Франков и нам на условиях сохранения жизни тем сарацинам, которые в нем находились для защиты и обороны. С Саладином была достигнута договоренность, что Святой Крест и 1500 выживших пленников будут переданы нам, и он установил день, когда это должно свершиться. Но после истечения этого срока заключенное с ним соглашение полностью потеряло свою силу, и мы вполне законно предали смерти сарацинов числом около 2600, которые находились в нашем плену. Однако мы пощадили нескольких из знати, на которых надеемся обменять Святой Крест и христианских пленников[206].

Точное число заложников, убитых под Акрой, неизвестно – по разным сведениям, оно колебалось от 2,5 до почти 4 тысяч. Однако эта резня современников нимало не шокировала, ибо массовые расправы с пленниками были им не в диковину. Карл Великий в 782 году устроил Ферденскую резню, приказав обезглавить разом 4500 саксов, примкнувших к восстанию против франков. К подобной жестокой мере прибегал Салах ад-Дин – через три дня после победы в битве при Хаттине он приказал казнить 240 тамплиеров и госпитальеров, попавших ему в руки, не дав им даже шанса внести за свои жизни выкуп. При этом султан сам отрубил руку Рено де Шатийону сеньору д’Утр-Журдан, прежде чем передать его палачам.

Наш самоуверенный век резко осуждает резню под Акрой – Ричарда Львиное Сердце называют и варваром, и глупцом. Его представляют человеком, в безрассудном гневе поправшим все христианские заповеди. Как всегда, на этом поприще отличаются люди, далекие от истории, но весьма эмоциональные. В частности, примерно в таком духе выступила Кэтрин Сорли Уокер – писатель и балетный критик: «Дурное и непростительное деяние, и нет особых примеров проявления Ричардом доброты или человечности, которые можно было бы ему противопоставить»[207]. Впрочем, уже давно замечено, что «революционные» теории очень часто возникают в головах беллетристов и очень редко – в головах историков.

Однако заносчивые критики в пылу своих обвинений игнорируют две важные вещи. Во-первых, решение об убийстве пленников было коллегиальным: помимо знатных нобилей и членов Королевского совета Ричарда его одобрил от имени короля Франции и от своего собственного имени предводитель французов Юг III герцог Бургундский. Во-вторых, не следует привносить современные представления о гуманности в оценку событий, произошедших в категорически негуманное время. Сама церковь – высший моральный авторитет средневекового общества – отнюдь не осуждала подобного рода экзекуции, о